Эпоха больших рыб

(сон с 19 на 20 июля 2002 г.)

Я с женой поехал на полуостров (остров?) вне России. Там все очень серое, серое море, свинцовое, серый воздух. Все довольно холодно. Сочетание северной Европы по ощущению с Крымом (осенью).

На полуострове мне дали ключи от нового жилья. Это жилье находилось на самом южном уступе этой местности или даже на отдельном еще более смещенном на Юг острове (полуострове). Жилье представляло собой хрущовскую квартиру на высоком этаже – возможно на чердаке, так как лестничный пролет, ведущий вниз был отгорожен фанерой с люком, надо было открыть люк и подняться к дверям квартиры.

Там были странные разговоры в преддверии этого окончательного места назначения. С двумя тетками – одна постарше, другая помладше. У помладше был маленкий ребенок. В другой части сна эта помладше взяла плачущего ребенка, распаковала и стала больно бить. Его тело сверху было красно-серое. Мать наказывала его шлепая со словами – "я тебе говорила, не загорай, а ты загорел и обгорел, теперь орешь, я тебе говорила..." и она била рукой прямо по тем пятнам, которые были следами "обгорел". Я вступился за ребенка. Она что-то нейро-ответила мне...

Мы движемся с женой и двумя молодыми людьми то ли на катере-ракета то ли на чем еще. Сидения в 4 ряда как на аэробусе. Я начинаю что-то объяснять, но один из спутников – малоприятный – обнимает меня за плечи. Я нервно дергаюсь, пересаживаюсь и замолкаю, из неприязни к панибратскому жесту. Жена выговаривает почему-то другому молодому человеку за то, что он сорвал интересный комментарий.

Далее: мы с тем, кто меня приобнял, заходим в помещение – это то ли старинный вокзал, то ли супермаркет. Он просит у меня каких-то пояснений. Мы покупаем 4 батона белого хлеба – это очень мягкий белый хлеб, невероятно мягкий.

И поднимаемся в ту квартиру – на последнем этаже.

Выходим на балкон и я показываю ему на море. Такое впечатление, что дом стоит на море, земли не видно видно только море. Я почему-то говорю ему – "Это Сардиния, здесь говорят отнюдь не по французски, это совсем иная политическая провинция". Мы ждем жену, которая отстала. Снизу звук поднимающихся шагов. Это, видимо, она. Слышны голоса. Вот-вот она откроет тот картонный люк, ведущий на наш этаж.

И тут я замечаю, что серые волны начинают увеличиваться. Они становятся все больше и больше, и уже сопоставимы с величиной дома. Я начинаю с ужасом считать, выдержат ли кирпичные стены удара таких валов... Дом трясется. "Где же жена, ситуация становится опасной, важно, чтобы она была сейчас с нами – ведь это самый верхний этаж..." Потом я понимаю, что и он не спасет... Волны с пенными барашками серые свинцовые нападают все яростнее... Они вот-вот снесут дом, стены дрожат... И тут я замечаю самое ужасное – это киты. Их черные хвосты и спины ясно видны в свинцовых волнах. Огромные киты величиной с дом. Т.е. море, несущее смерть, населено черной жизнью! И тут нечто еще более ужасное – я понимаю, что рядом с китами, плывут НЕКИТЫ. Это ОГРОМНЫЕ ЧЕРНЫЕ РЫБЫ, С ПЛАВНИКАМИ, ЧЕРНЫМИ ЖАБРАМИ... Они величной с 10-этажный дом. Наш дом становится маленьким и хрупким мигом перед лицом гигантских стальных валов и плывующих огромных рыб.

У меня схватывает сердце – весь сегодня болит.

Ощущение последнего ужаса. И смутная фраза – ИТАК РЫБЫ УХОДЯТ.

Потом не в силах придать позитивного развития этому ужасу, сон сбивается на другой уровень. Я возвращаюсь то ли в предыдущее, то ли в возможное. Я опять на том промежуточном месте, где были две женщины. Я пытаюсь что-то выяснить про тот дом, где мы взяли квартиру. Не является ли он подставой? Женщина уверяет меня – нет хозяин у этой квартиры есть и он сейчас в городе, все нормально. Я спрашиваю, а как фамилия хозяина. Она отвечает – Черепов. Я думаю – ага, это подозрительно ... "Черепов" и у кого-то еще была фамилия "Черепов"...

Я просыпаюсь. Ощущение какой-то невероятной невыразимой утраты.